"Туруханск
ликом смахивает на природу, его окружающую. Изломанный на
краюшки крутым яром, оврагами и речками, он живет настороженной
жизнью, найдут ли геологи чего в здешних недрах? Найдут -
процветать городу и развиваться. Подкузьмят недра - хиреть ему
дальше. Но чего-нибудь да найдут, не могут не найти - район на
восемьсот длинных верст распростерся по Енисею, поперек же, в
глубь тайги сколь его, району?..."
Просто скопируйте этот текст в html-код своего сайта. Код валиден и содержит только ссылку на наш портал и изображение самой кнопки; никаких скриптов или вредоносных программ не вызывается — можно не волноваться.
В сентябре 41-го у них отобрали родину, заменив детство на южной Волге ссылкой на северный Енисей. Теперь ни за какие коврижки не могут выманить из рыбацкой лачуги посреди приполярной тайги, где счастливые отшельники Штукерты готовятся встретить свой золотой супружеский юбилей.
- Сталин по соседству, в Курейке когда-то сидел, ну и нам велел... А хорошо у нас, правда же? Комарик только злой, так мы его щас - дымокуром! - Семидесятилетняя Лидия Александровна поджигает щепу в ведре, шустро ныряет в избушку и тут же обратно. Следом - черная комариная туча. - Вот и нет квартирантов, прошу к нашему шалашу!..
Оклеенное газетами жилище с печуркой, топчаном и подобием стола, на котором рядом с потрепанной лютеранской библией сушится шиповник, пара сараек для провизии, да заброшенный погост неподалеку - все, что осталось от деревушки Канашель, ликвидированной в 56-м вместе с чахлым колхозом. Перебираясь тогда - кто в Горошиху на другом берегу реки, больше похожей здесь на море, кто в родное Поволжье, - жалости по утраченному пристанищу не испытывали. Сломалось все без души - точно так, как и строиться начиналось промозглой осенью первого года войны, когда ссадили их с баржи в безлюдную глухомань и приказали рыть землянки.
- Холодно, родители плачут... Мне-то лет шесть, а Августу уж, наверно, одиннадцать, в третий класс идти. Пошел спрашивать, далеко ль школа. А начальник ему: "Какая школа тебе?! Ты ж немец! Вон лыжи надевай, бери лены (это нарточки такие на лямках), пешню бери (ею лунки долбят во льду) и - за ондатрой!"... Однако получилось, что даже и привыкли к этому месту. Хрущевскую вольницу встретили - сами мамой-папой сделались уже - понесло вслед за родней аж в Киргизию, так месяц только и выдержали: каждую ночь Енисей снился!
Но ни в райцентре, где дочь Мина служит теперь в РОНО, ни в той же Горошихе, где вторая дочь Ираида работает в детском садике, а сын Александр вообще - глава сельской администрации, не смогли они пустить корни. Давным-давно несуществующая Канашель манила, точно мираж. Как ни уговаривали их, как ни удерживали, взяли однажды и переправились за 27 верст в свою молодость. Подлатали старое рыбацкое зимовье Августа, да там и живут. Дети, шестеро внуков (младший сейчас в десантных войсках), конечно, ворчат до сих пор, но за многие годы, похоже, смирились. Оснастили стариков рацией, летом на лодке, зимой на снегоходе прикатят - с мукой, солью, газетами...
- А больше нам ничего и не надо. Хлеб сами стряпаем, картошку копаем, пилюль пока не пьем. Попадется соболь - соболя бьем, лисичка - лисичку. Тихая вода? Сели, поплыли, рыбки добыли себе и собакам на ужин. Ягода свежая, мороженая - всякая - круглый год. Шишка поспеет - шишку соберем.
- А если медведь?
- Так он каждую ночь приходит! Вчера только не приходил, а то всегда... Рыбу чует. Рыбы-то не жалко, но нельзя их прикармливать: понадеются на тебя, жиру мало наберут, потом будут по округе шататься.
- А человек не шатается?
- Да ну... Хотя года четыре назад выходим из леса - четверо у домика сидят. "Мы отдохнем?" "Отдыхайте". Вдруг самый рослый ка-ак кинется на деда (ружье хотел отобрать). Тот сразу: "Назад!" Посадили, накормили. Теперь, говорим, ступайте-ка, ребята, откуда пришли. Потом уж узнали: зэки с Курейки, только что освобожденные, плыли на материк, забуянили, их с парохода и ссадили... Или вот подгребает один: "Чайком напоите?" "А вы кто будете и куда?" "В Горошиху, к родне", - и какую-то незнакомую фамилию называет. "Ну, у родни, - отвечаем, - чайку и попьете". Там и арестовали его, пять лет, оказалось, разыскивали мужика... Всяко бывает. Прошлым летом вообще нагрянуло германское кино. Фотали, фотали, давай удивляться, почему на историческую родину не едем. От нашего ж народа там в свое время отбоя не было, но как-то не приживаемся мы у них. Мой двоюродный брат тоже подался, и жена его, и их приятель. Лет пять переписывались. А после они друг за другом поумирали. В чем дело?..
...Семь собак вдруг хором залаяли. Лидия Александровна выскочила проверить. Возвращается со смехом:
- Ну зачем мне из этой фазенды в Германию? На бассейн любоваться, на клумбу? У меня Е-ни-сей! Цветы невиданные - до горизонта. А в морозец за пятьдесят? Печку раскочегарим - и в лес. Куда захотим! Солнышко, все в серебре!..
Август Юлицеович Штукерт, всю беседу согласно кивавший супруге, и на этот раз спорить не стал:
- Разве им объяснишь, что мы тут свободные люди?
Опубликовано в Российской газете (Неделя) N3863 от 2 сентября 2005 г.
