Все действительно отстали. И даже попросили Светлану гулять со Стёпой где-нибудь в другом месте. Благо, рядом с домом был парк, и места хватало. К счастью, Светлана не стала дожидаться подросткового возраста, а постаралась побыстрее загладить результаты папиной педагогики. Правда, удалось ей это не сразу: мальчик начал входить во вкус, ему понравилось, что его все боятся. Спасло положение только то, что по натуре Стёпа был незлобив. А если бы семена упали на более подготовленную почву? Если бы, скажем, он был повышенно конкурентен, обидчив, агрессивен? Растормозить ребёнка легко, повернуть процесс вспять куда труднее.

Но когда на обиде фиксируются взрослые, она приобретает качественно иной статус, как бы получает официальное признание. А ведь некоторые родители не просто заостряют внимание ребёнка на пустяковых обидах. Они ещё и припечатывают их страшным словом "унижение". Помню, одна мама в получасовой беседе раз десять повторила, что её мальчика в школе "унижают". А имелось в виду всего-то навсего, что учительница при ребятах делала ему замечания и наконец отсадила его за отдельную парту, поскольку он егозил, отвлекая соседей.

Нет, конечно, бывает и настоящее унижение, когда "крутые" одноклассники или жестокие учителя действительно травят неугодного. Но нередко взрослые раздувают из мухи слона, и этим только вредят своему ребёнку, поскольку вместе с "мухой" (пустяковой обидой) раздувается его самолюбие. А раздутое, гипертрофированное самолюбие мешает человеку нормально строить отношения с окружающими. Он во всём выискивает подвох, вспыхивает, как спичка, при малейшем неосторожном слове, сказанном в его адрес. Понаблюдайте за людьми, которые зафиксированы на отстаивании собственного достоинства. Много ли у них друзей? Обида - вообще очень плохое, вредное чувство. Она разъедает душу, пробуждает в ней злость, зависть, ненависть.

А тут не кто-нибудь, а собственные родители, чьё слово весит для маленького ребёнка гораздо больше слов всех остальных людей, выбивают из-под него опору, подрывают его представления о доброте и справедливости окружающего мира. Вместо того, чтобы защитить сына от обидчиков, отец, с одной стороны, нагнетает в нём страхи, а с другой, лишает малыша самоуважения, называя его слюнтяем. После этого довольно наивно ждать каких-либо положительных сдвигов в поведении робкого ребёнка.

Защищать, пока не сможет защитить себя сам.
Защищать детей нужно обязательно. Конечно, не стоит уподобляться склочникам, которые по любому поводу бегут "качать права" в школу, садик, во двор. Но оставлять ребёнка беззащитным (да ещё попрекать его тем, что он не может постоять за себя сам!) взрослые просто не имеют права. Ведь это самое натуральное предательство.

Поверьте, если бы ребёнок мог расправиться с обидчиками без посторонних, он бы с удовольствием это сделал. Никому не хочется чувствовать себя слабаком и трусом. Как только он соберётся с силами, ваша помощь станет ему не нужна. А пока этого не произошло, долг родителей - обеспечивать ему надёжную защиту.

- А кулаки у вас на что? Сами защищайтесь, как можете. Человек должен уметь сам за себя постоять.

Вам кажется неправомерным сравнивать маленьких распоясавшихся хулиганов с большими? Но ваш-то ребёнок тоже маленький. И для него Петька с Колькой, терроризирующие двор, такие же страшные, как для вас - настоящие террористы.

Потом мне было сказано, что ребёнок у меня какой-то не такой, малообщительный, чуть ли не аутичный: все дерутся - а он книжку читает.

- Да вы радоваться должны, что у вас хотя бы один человек не дерётся, - возмутилась я.

- Нет, - неодобрительно нахмурилась "педагог". - Всё равно это непорядок. Другие дети разряжаются, энергию сбрасывают, а ваш в сторонке сидит.

Признаться, мы были в затруднении. Школа вроде бы была на хорошем счету, и тут вдруг такое. По вечерам сын твердил, что больше туда не пойдёт, потому что там все дураки и бойцовые петухи. И хотя его не обижали (муж строго поговорил с забияками и их родителями), ему всё равно было там ужасно неуютно. Феликс с детства был очень общительным, хорошо ладил с детьми разных возрастов, но к "общению" посредством кулаков как-то не привык. А у одноклассников это действительно была такая форма общения.

Поняв, что на учителей рассчитывать не приходится, и будучи ещё морально не готовы сменить школу, мы ломали голову в поисках выхода. Неожиданно выход нашёл сам ребёнок. Собственно говоря, он сделал то, что вообще-то должны были сделать умные педагоги: превратил драку в игру. От отчаяния людям порой приходят в голову гениальные мысли. В какой-то момент, не в силах больше выносить тупость этих каждодневных побоищ, Феликс предложил:

- Давайте вы будете боксёры на ринге, а я - рефери.

Они опешили и согласились. Игра понравилась. Феликс повеселел, хотя школу по-прежнему ненавидел.

Потом мы всё-таки перевели его в другую. И хотя она находится в двух остановках от предыдущей, порядки тут диаметрально противоположные. В этой новой школе ценится, когда ребёнок любит читать. А ещё тут никто ни с кем не дерётся.

- Попробовал бы у нас кто-нибудь затеять драку! Сразу же отправился бы в кабинет к завучу, - усмехается Феликс.

На первую консультацию к нам мама пришла без сына, и когда мы потом увидели четырнадцатилетнего Андрея на занятии, у нас сложилось впечатление, что речь шла совершенно о другом человеке. В описании мамы он был невинной жертвой, затравленной одноклассниками и абсолютно не умеющей постоять за себя. Перед нашими же глазами разворачивалась совсем иная картина. Да, Андрей действительно не был храбрецом. Он легко пасовал и, как улитка, прятался в свою раковину. Даже голову в плечи вжимал, чтобы казаться меньше и незаметней. Но чуть осмелев, эта "невинная жертва" начала, будто репей, цепляться к ребятам. В прищуренных глазках загорелись недобрые огоньки, и он принялся с азартом подкалывать, подначивать, изводить ребят, безошибочно выбрав из них самых уязвимых. Развернуться в полную мощь мы ему, конечно, не дали, но ребятам и увиденного хватило, чтобы на него ополчиться.

Всё было как на ладони. Оставалось самое трудное: изменить стереотипы Андрюшиного поведения и его взаимоотношения с детьми. Не буду подробно описывать ход нашей работы, скажу только, что мы, во-первых, много сделали, чтобы помочь мальчику раскрепоститься. Он действительно был очень зажат, недоверчив, не верил в свои силы. А с другой стороны, нам пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы изменить в лучшую сторону его отношение к людям. Мамин взгляд на сына как к жертве несправедливости сослужил ему очень дурную службу. За свои четырнадцать лет Андрюша успел увериться в том, что он самый несчастный человек на свете. А раз так, то с какой стати ему кого-то жалеть, кому-то сочувствовать? Со временем Андрей немного распрямился, лицо его просветлело, глаза уже не похожи на щёлочки и смотрят не зло, хотя и немного настороженно. С ребятами у него перемирие, однако в компанию его приглашать не торопятся. Ему ещё многое предстоит понять, чтобы окончательно изжить в себе комплекс жертвы.

Победа над страхом.
Но как же всё-таки побороть страх перед обидчиками? Ведь одно дело, когда человек не даёт сдачи из благородства, а другое - когда он просто трусит. Трусость, конечно, надо преодолевать.
Мой опыт общения с детьми показывает, что страх преодолевается легче, если ребёнок даёт отпор врагу не ради себя самого, а защищая кого-то слабого. Это более действенный стимул, поскольку чувство сострадания заглушает страх. Ребёнок отвлекается от своих переживаний, и ему становится легче преодолеть себя. Работая по нашей методике, мы с Ириной Медведевой сначала даём детям возможность пережить победу над обидчиком в театральных этюдах. Проигрывая их, ребёнок учится оказывать сопротивление нападающим, и эта мысленная тренировка затем помогает ему в жизни. Чаще всего, повторяю, он защищает в этюдах не самого себя, а какого-нибудь малыша, новенького, впервые пришедшего в детский сад, или девочку, которую обижают озорные мальчишки. Однако затем мы всё равно выводим ребёнка на мирное разрешение конфликта, стараемся постепенно пробудить в нём симпатию, интерес, и, главное, жалость к противнику.

Хотя приёмы борьбы тоже не мешает освоить. Только не дошколятам. Они всё равно ещё неспособны к настоящей самообороне, и занятие у-шу и прочим лишь подогреет в них агрессивность. А вот в подростковом возрасте это уже насущная необходимость. Мало ли в какую переделку может попасть парнишка? Мы же не будем водить его всю жизнь за руку.

И вот тут-то, по-моему, наблюдается сильный перекос. Детской самообороной больше всего озабочены родители дошкольников и младших школьников. А к старшему школьному возрасту острота проблемы вроде бы сглаживается: ребята мало-помалу отучаются решать споры кулаками, обиженные перестают жаловаться, и родителям кажется, что всё утряслось.

Но в действительности коллизия углубляется. Именно в подростковом возрасте, когда ребёнок психологически дозревает до преодоления своей трусости (и даже жаждет испытать себя, доказать всем, что он не слабак), взрослые начинают усиленно сеять в нём страхи, запугивая его армией. В результате многие парни боятся её, как огня. Наркоманами стать не боятся (и становятся!), а попасть в армию боятся. Хотя наркоманов погибает гораздо больше, чем солдат.

Получается, что в том возрасте, когда многие дети ещё физически и психологически не способны себя защитить, мы не защищаем их, говоря, что они должны это делать сами. Когда же они становятся готовы к самостоятельным действиям, снова лишаем их способности к сопротивлению, не давая им необходимых умений и навыков. Но как можно серьёзно говорить о том, что юноша способен постоять за себя, если он даже стрелять не умеет? Ведь взрослая жизнь порой и впрямь бывает жестокой. Это не детский сад, где отделаешься максимум парой синяков...

Когда в семье ребенка родители говорят на двух языках, то они чаще всего стараются научить свое дитя обоим языкам с самого раннего возраста. Но что происходит, когда один из языков «принадлежит» только и исключительно отцу или матери? Или родители говорят дома на русском языке, например, а во всей стране ( в Америке) доминирует английский? Как поступить в таком случае? Многих родителей волнует вопрос, как двуязычие с младенческого возраста скажется на дальнейшем развитии ребенка? Не будет ли это тормозить его обучение, приобретение навыков в чтении и письме? Не собьёт ли с толку маленького человека смесь языков? Особенно остро этот вопрос стоит для эмигрантов, которые и сами-то не слишком хорошо освоили чужой язык. Или в семьях, где один из родителей «чистокровный американец», который принципиально и гордо говорит только по-английски и знает о существовании других языков и наречий только понаслышке?

Во многих знакомых во мне семьях родители маленьких детей бросаются в крайности: Ни слова по-русски! Ни слова по-английски! Не травмируйте ребенка (младенца) непомерными нагрузками двуязычия! А что говорят специалисты? Я провела широкой поиск на компьютерном сайте «двуязычие» и вот его результаты.

Специалисты утверждают, что ребёнок, который изучает второй язык проявляет больше творческих способностей, лучше решает сложные задачи. Исследования показывают, что двуязычные дети перегоняют своих «одноязычных» сверстников в словесных и любых других интеллектуальных тестах и достигают лучших результатов в стандартных тестах. У иммигрантских детей может возникнуть серьезное отчуждение от семьи и культуры своих родителей, если они не научаться говорить и читать на их языке. В последствии это может перерасти во внутренний кризис, когда человек не знает как себя идентифицировать, чувствует оторванным от прошлого и «корней».

Должны ли дети обладать особыми способностями или талантами, чтоб усвоить более чем один язык? По утверждению лингвистов практически любой ребенок, если слышит два (или три) языка с младенчества в равной пропорции, легко усваивает оба.

Двуязычие - это реальность для эмигрантов, независимо от того хотят этого родители или нет. Зачастую родители, особенно в раннем детстве игнорируют эту реальность. И ребенку приходится говорить на разных языках с разными людьми (родителями, учителями, дедушкой и бабушкой, нянькой). Поэтому оба языка развиваются однобоко, с ограниченным запасом слов и тем.

Двуязычие в раннем детстве НЕ ведет к замедленному развитию или проблемам речи. Нет никаких научных данных, свидетельствующих о замедленном развитие двуязычных детей, так же как нет подтверждения, что один язык усваивается лучше, чем два. Напротив, если искусственно остановить употребление одного из языков в семье, это может привести к нежелательным последствиям, напряженности в семье и даже эмоциональным травмам, как для ребенка, так и для взрослых. Языки, на которых мы говорим неразрывно связаны с индивидуальностью человека, и приобретают очень определенную эмоциональную окраску. С другой стороны, наблюдения показывают, что знание одного языка помогает осваивать быстрее второй язык, и третий... Зачастую, когда дети смешивают различные языки в одном предложении, взрослые считают, что это происходит от недостатков в их развитии. Это не так. Употребление смеси языков требует более зрелых интеллектуальных способностей. Дети смешивают языка только тогда, когда знают, что их поймут. Дети быстрее развиваются и в разговорной речи, и в навыках общения, имея в запасе для выражения мыслей и эмоциональных оттенков два языка вместо одного.

Вспомните: в бывшем Союзе большинство из нас слышали с младенчества два языка - русский и национальный, в моем случае украинский. Легко и непринужденно их осваивали, даже не задумываясь над тем, что мы «двуязычны». У старшего поколения часто добавлялся идиш, который она слышали от родителей и дедушек и бабушек. Кого из нас это травмировало?

Здесь я хочу отвлечься от научных исследований и рассказать о моем собственном опыте. Моя дочка приехала в Штаты в возрасте девяти лет. Ни она, ни я не знали английского, от чего обе очень страдали в течении долгого времени. Уже став взрослой, она рассказывала мне как ей было страшно и тяжело в чуждой языковой среде, как хотелось не быть чужаком, стать «такой как все». Она упорно и целеустремленно (в своем детском возрасте) стала учить английский: брала в библиотеке детские книжки с кассетами и слушала их до одурения. Смотрела телевизор и повторяла английские фразы на память, еще не понимая их значения. Очень много читала по-английски, хотя к девяти уже свободно и много читала по-русски и, безусловно, предпочитала русские книги, которые мы привезли с собой в изобилии. Но желание стать «своей» в Америке, говорить так же легко, свободно и без акцента как «настоящие американцы» преобладало.

Она быстро усвоила язык, и стала для меня лучшим учителем. Когда я приползала домой уставшая после работы и пыталась расслабиться, улечься на диван с русским детективом, Маша отнимала у меня книгу и тащила к телевизору: «Смотри телевизионные шоу и старайся повторять, что они говорят на экране. Прислушивайся к шуткам. Пусть они тебе кажутся глупыми. Все равно старайся понять американский юмор и привычные выражения. Иначе ты никогда не научишься говорить!» Я до сих пор благодарна ей за суровую школу. (Действительно, многие шоу казались мне непереносимо глупыми, но я спрятал свой снобизм в карман.)

Я предвижу вопрос читателей: «Так что, теперь ваш ребенок говорит только по-английски?» Должна признаться, что до 15-16 лет она действительно говорила только по-английски и дома и в школе, и это беспокоило меня. Но по мере взросления ее потянуло опять к русским книгам и фильмам. Она все чаще заговаривала со мной по-русски. А потом страшно удивила меня. Закончив университет по специальности психология, она поступила в аспирантуру круто изменив профиль - «Славянские языки и литература». Судите сами.

Но вернемся к проблемам раннего детства. Когда родители отказываются «участвовать» в одном из языков - создается своеобразный круг тем, доступных только на русском или английском. Это безусловно создает разграничено эмоциональное общение с родными, отчужденность в семье. Психологи утверждают, что в своей эмоциональной и семейной жизни подросшие дети копируют отношения родителей, воспроизводят слышанное и виденное. Но что происходит, если их партнер говорит только на одном языке, скажем, на английском? Что, если дети не слышали слов нежности, любви, сочувствия на обоих языках, на которых теперь говорят? Не приведет ли это к ущербности будущих отношений? Подумайте об этом.

Давайте смешивать языки и культуры, лучше, полнее понимать друг друга, во всех оттенках, тончайших нюансах чувств и эмоций! Давайте не бояться нового: языков, людей, обычаев. События прошлого года так наглядно и жутко продемонстрировали к чему ведет ограниченное мышление, фанатизм, неприятие окружающего мира. Глубокое, полное освоение разных языков ведет к полному и глубокому пониманию людей, говорящих на них.

Английский представлен в Штатах широкой языковой средой. При минимальном усилии со стороны родителей, эмигрантский ребенок с рождения будет осваивать его так же как любой другой младенец в Америке. С русским сложнее. Хотя русскоговорящие эмигранты и общины разбросаны сейчас по всему миру, но каждая отдельная группа решает языковые проблемы по-своему. Например в Чикаго уже более пяти лет существует Русская воскресная школа при Орт Институте, где детей (от 4 до 17 лет) учат не только русскому языку и литературе, но есть и детская литературная и театральная студия. Ведутся занятия математикой, шахматами, музыкой и рисованием на русском языке. Создана живая интересная среда для полноценного освоения языка.

Многие преподаватели русского языка предлагают свои услуги через газеты. Я слышала, что известная актриса Елена Соловей, живущая на восточном побережье открыла свою школу. Но об источниках русского языка и культуры в эмиграции, о языковой среде детей и взрослых мне бы хотелось поговорить подробнее в следующих номерах. Сейчас давайте сосредоточимся на НЕОБХОДИМОСТИ двуязычия для детей.

Первые 10 лет жизни наиболее важные в создании фундамента будущих знаний, интеллекта человека, его способностей и успехов. Трудно переоценить преимущества владения многими языками. Родителям следует активно поддерживать детей, в освоении многих языков а не ограничивать. Один из лучших источников информации посвященной теме двуязычия на Интернете - база данных ERIC. Что советуют специалисты?

Используйте в семье тот язык, который звучит более естественно для вас, но позаботьтесь о том, чтоб ребенок слышал два (или три) языка постоянно и в различных обстоятельствах. Читайте с детьми книги и смотрите фильмы на обоих языках. Это вас свяжет с ребенком еще ближе и теснее на долгие годы.

Говорите при детях с другими членами семьи, используя оба языка (по возможности). Не меняйте свои разговорные привычки внезапно, особенно с детьми до шести лет. Помните, что язык тесно связан с эмоциями. Если вы хотите, чтоб они говорили на определенном языке, помогайте, подсказывая нужные слова. Или попросите повторить фразу на другом языке, но делайте это мягко и деликатно. Не превращайте освоение языка в наказание. Не ругайте их, если они говорят не на том языке, на котором вам бы хотелось. Изучайте специальную литературу, связанную с двуязычным обучением, прислушивайтесь к советам преподавателей, но относитесь и к ним критически, и следуйте своей интуиции.